> <.> зачастую разговор о «невстреченном Христе» — это просто попытка рационализации: почему это Вася и Петя вместе ходили в храм, но Вася остался, а Петя ушел? Значит, Вася Его встретил, а Петя — нет. В христианстве вообще очень часто привлекают сверхценности для безусловного объяснения простых вещей; доводилось слышать, как человек объяснял свой переход на другую работу: «Такова была воля Божья обо мне». Он мог бы назвать много уважительных причин, по которым он сделал этот выбор, но среди человеческих оценок и решений всё сложно и спорно, проще сразу указать на некую сверхценность, абсолютную и неоспоримую, и так закрыть вопрос.

> Но если всё-таки попробовать разобраться… Вот приходит в церковь некий человек, скорее душевный еще, нежели духовный, и ищет он успокоения своей душе. Церковь предлагает ему множество самых разных способов этого достичь. Кому-то нужно избавиться от чувства вины, вот ему сразу на исповедь; кто-то должен ощутить требовательную родительскую любовь — ему подойдет безусловное послушание духовному отцу; кто-то страдает от перфекционизма — такой человек может заняться аскетикой и на практике преодолевать свое несовершенство. Он может встретить Христа или не встретить Его на этом своем пути, но тут уже личный опыт, тут мистика, и ничего определенного мы про это сказать не можем. Но вот нашел ли человек успокоение, которого искал, или для него церковная жизнь стала, напротив, источником неврозов — об этом обычно можно судить по его поведению.

> Сознательный приход в Церковь — почти всегда шок. Оказывается, меня любят, меня прощают, меня принимают, меня… Да, почти исключительно всё про «меня». Про «Него» и про стоящего рядом «тебя» человек тоже приучится помнить, но не сразу. Сначала он для себя ищет жизненно важного, он кричал от боли — и вот ему стало легче, жизнь обрела смысл и цель. Не случайно было сказано, что не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Люди с отменным душевным здоровьем и благоустроенной жизнью редко бывают глубоко религиозными натурами.

> Но первое радостное изумление быстро проходит, а привычки жить по-новому, каких-то прочных навыков и умений еще нет. Старые сомнения возвращаются: действительно ли меня любят? Как мне тут быть с моим несовершенством? Простится ли мне? Да, всегда можно ответить: люди несовершенны, в том числе и в Церкви, они могут быть злыми и черствыми, но Бог любит, прощает, принимает. Всё так. Но, во-первых, о Боге мы обычно судим по словам и поступкам других людей, особенно если сами не тверды в вере, — опыт личного богопознания у нас всё-таки очень и очень невелик. А во-вторых, если Бог любит и принимает, а люди не очень — так не проще ли с Богом напрямую, без других людей? Многие такой выбор и делают.

> Если уж встречаться со Христом, то почему обязательно в храме? — рассуждает такой человек. И ведь нельзя сказать, что он совершенно неправ. Мария Египетская бежала в пустыню и провела там долгие годы наедине со Христом, не посещая храмов, не общаясь с другими христианами, и мы чтим ее как величайшую святую. Всё-таки Церковь — это встреча не только с Богом, но еще и с ближним, а главное, с самим собой. И от того, как проходят эти встречи, и зависит и во- и расцерковление.

> Одному человеку удается найти свои механизмы восстановления душевного равновесия внутри церковной жизни, а другому везет меньше. И как только ему на глаза попадется нечто новое, не менее увлекательное, он с большой долей вероятности уйдет. Или уйдет, когда осозна́ет, что исцеление не состоялось, затраченные усилия не оправдываются.

> Но, впрочем, почему обязательно брать крайности? Не такой уж и редкий случай, когда человек приходит в Церковь в момент кризиса, молится и постится исступленно, ищет лекарство для своей души — и находит его. Ему становится легче, и лекарство он принимает уже не в тех дозах, что прежде. Его церковность становится некоей органичной частью жизни, а не заменой чуть ли не всего остального, как было когда-то. Это расцерковление или обретение долгожданной гармонии? Как посмотреть.

> Давно уже было замечено, что, когда человек приходит в Церковь, ему очень часто начинают подробнейшим образом рассказывать… о самой Церкви. Вот такое вероучение, вот такие обряды, такие правила поведения, такой язык, и всё это он должен детально изучать и неукоснительно соблюдать. Да, это нужно, это интересно, и для многих изучение этих подробностей становится основным смыслом всей последующей жизни. Но явно не для всех. Людям другого склада это быстро надоедает, особенно если подробности становятся самоцелью. Как же я встречу тут Христа, удивляется он, если мне предлагают только встречу с Типиконом? Даже не так важно, что именно встанет на первое место: уставное богослужение, религиозная философия, история Церкви, иконопись, геополитика, сладостные проповеди или же низкая проза приходской жизни; будет ли приход консервативным или либеральным, будет ли настоятель ласковым или строгим, будут ли на приходе молодые интеллектуалы или малограмотные пенсионерки, — не в том суть.

> Человек, приходящий в Церковь, ждет, что она покажет ему не только себя саму, но и поможет взглянуть новыми глазами на нечто более важное и сущностное: на собственную душу, на ближнего и, наконец, на Бога. И если такая встреча состоялась, то она действительно не может надоесть.

> Тем, кто приходит в Церковь, сто́ит помнить одно: это еще не Царствие Небесное, а сообщество грешников, которые вместе ищут пути в это Царствие и ведут себя порой очень недостойно и неумело. Не надо бояться сомнений и разочарований — они становятся поводом задуматься, что ищешь в Церкви именно ты, чего ты хочешь и ждешь от нее. И может быть, для кого-то внешний отход от церковной жизни — это всего лишь отказ от заимствованной формы, лишенной глубокого содержания. Поиски своего места в Церкви могут быть очень непростыми, но кто ищет, обязательно найдет. Нам это в Евангелии обещали.

> А тем, кто уже находится в Церкви и принимает пришедших, есть о чём подумать. Эта краткая статья не охватила, да и не могла охватить всех сторон этой большой и сложной проблемы расцерковления. Но надо хотя бы задуматься о существовании этой проблемы. Надо честно признать: на самом деле люди в храме сами часто толком не знают, что делать им с новопришедшими. Без них как-то спокойнее было… У нас нет даже элементарной статистики: сколько человек состоит в каком приходе, сколько причащалось в то или это воскресение (хотя по отдельным храмам такой подсчет ведется, но взять общие данные просто негде). Сегодня всё более популярны слова о миссионерстве, но нам еще только предстоит разобраться, куда именно мы приводим людей своей проповедью и что мы потом с ними собираемся делать.

> Может быть, проповедь должна не только расписывать то прекрасное, что людям встретится в Церкви, но и честно предупреждать их о несовершенстве нынешнего церковного организма, о самых характерных для него настроениях. А может быть, миссионер или катехизатор должен стремиться к тому, чтобы не просто доводить людей до церковного порога, но сопровождать их в первые месяцы их церковной жизни (конечно, это колоссальное увеличение нагрузки и ответственности). Может быть, потребуется и некая перестройка приходской жизни, чтобы не только «старожилы» чувствовали себя комфортно.

> Но для начала давайте просто начнем спокойно и взвешенно обсуждать эту проблему. Ценой молчания могут оказаться души людей.